Мария (Баринова Анна Ефимовна), монахиня

«Будущая монахиня родилась в многодетной семье московского рабочего, рано лишилась родителей. Старшим было не под силу поднять малышей, и было решено отдать их в приюты. Афонский старец иеромонах Аристоклий, по­молясь, благословил определить отроковицу Анну в приют Серафимо-Дивевского мона­стыря, а девочке сказал: "Иди, чадо, к Матери Божией и преподобному Серафиму. В Дивеево, в Дивеево тебе дорога", — и вылил ей на голову флакон розового масла. В августе 1912 г. настоятельница Серафимо-Дивеевского мо­настыря Александра (Траковская) приехала в Москву на освящение часовни преподоб­ного Серафима на монастырском подворье, где ей представили девочку. Анечка понрави­лась игуменье, и матушка уговорила девочку поехать с ней в монастырь. С тех пор они не расставались. Матушка Александра сама вос­питывала Анну и заботилась о ее образовании. Повзрослевшая Анна Баринова стала келей­ницей игуменьи и относилась к ней с дочер­ней любовью. Не раз Анна Баринова, сопро­вождая матушку Александру, бывала в Москве у Патриарха Тихона. 5 апреля 1925 г. они мо­лились за последней патриаршей литургией в храме Большого Вознесения у Никитских ворот. На прощанье святитель Тихон подал им просфору, а через два дня его не стало. Послушница Анна Баринова была постри­жена в рясофор 14 августа 1922 г. В это время было уже понятно, что монастырь вскоре окончательно закроют, и сестры начали тайно вывозить из Дивеева монастырские святыни. Часть из них попытались спрятать на терри­тории монастыря, зарыв их ночью у игумен­ского корпуса и посадив на этом месте кусты. Но тщетно — явился комиссар, объявил, что им все известно. Ценности были утрачены.
Однажды представители власти пришли с обыском, зашли и в гробовую мастерскую, увидели целые этажи гробов, приготовленных заранее для насельниц: "А это еще что?" — "А у нас все старенькие — должно быть все готово". На уполномоченных эти гробы про­извели тяжелое впечатление, и они поспеши­ли покинуть мастерскую. А между тем именно в гробах Анна Баринова спрятала главные дивеевские святыни. Серебряный напрестоль­ный крест с мощами и завернутый в платок ящичек со ступней святого первомученика и архидиакона Стефана она принесла на хра­нение в дом приходского священника Казан­ского храма Симеона Аникина (позднее свя­тыни были изъяты при аресте отца Симеона). В праздник Рождества Богородицы 1927 г. в монастырском храме служил епископ Зино­вий (Дроздов), высланный в Нижегородскую губернию и поселившийся в Дивеевском мо­настыре. В ночь после праздника его аресто­вали вместе с епископом Серафимом (Звездинским), также проживавшим в монастыре, и с игуменьей Александрой (Траковской). На подводах под проливным дождем их отправи­ли в Арзамас. Анна Баринова вместе с другой Анной (послушницей владыки Серафима) догнали их на полпути из Дивеева. В Арзама­се прожили четыре дня, ожидая, пока решит­ся судьба узников. Под Крестовоздвижение стало известно, что их отправляют в Нижний Новгород. Аннам даже разрешили нанять извозчиков, чтобы доставить арестантов на вокзал. В Нижнем их отвезли на Дивеевское подворье, затем отправили в тюрьму. Анны стали хлопотать, прося отпустить пожилых и больных узников на поруки, и хлопоты во­зымели действие. 8 октября 1927 г., на пре­подобного Сергия, всех отпустили, обязав только ехать в Москву, чтобы определиться с местом дальнейшего проживания. Владыка Серафим выбрал село Меленки под Муромом, а владыка Зиновий и матушка игуменья — са­мый Муром. В этом городе по частным домам поселились и другие дивеевские сестры, полу­чив благословение хранить монашество и за­рабатывать на жизнь своим трудом. Сестры вычитывали по домам монашеское правило, на службу многие стали ходить в собор за­крытого Благовещенского монастыря. Рядом с монастырем находился дом, в котором по­селилась игуменья Александра (Траковская) с келейницей Анной Бариновой и еще двумя послушницами. В келье матушки Александры неукоснительно совершалось монашеское правило, а также уставное богослужение: вы­читывали и пели вечерню, утреню, часы. В со­седнем доме поселился архиепископ Зиновий (Дроздов). Игуменья Александра и ее келей­ница Анна Баринова участвовали в тайных богослужениях в доме владыки Зиновия, не принявшего Декларацию митрополита Сергия (Страгородского). 27 апреля 1932 г. архиепископ Зиновий и все дивеевские сестры, жившие в домах по Красноармейскому переулку, за исключе­нием игуменьи Александры, были аресто­ваны по делу о контрреволюционной цер­ковно-монархической группе и организации в Муроме нелегального женского монастыря. Среди свидетелей обвинения был владелец дома № 12. Он показал: "В 1927 году под осень в наш дом № 12 по Красноармейскому пере­улку въехал архиерей Зиновий Дроздов. Ке­лейник епископа пока поселился у меня в зад­ней избе... Что с самого начала бросилось мне в глаза, так это их скрытность, замкнутость, какая-то таинственность. Часто были случаи, что Иона вдруг собирается часа в 4 на вокзал кого-то встречать и провожать. К Владыке приезжали из Тамбова, Харькова, Москвы. Зачем приезжают, он мне никогда не гово­рил". "Одновременное прибытие в Муром" Дроздова и Траковской "и устройство на квар­тиры в двух соседних домах преследовало цель сгруппировать вокруг себя реакционно-монашествуюший элемент, высланный из мона­стырей в момент их закрытия". "Для создания авторитета «монастырю» обвиняемая Бари­нова занималась съемкой и распространением фотокарточек епископа Зиновия, схимонахи­ни Долгинцевой, «святых угодников» и других (см. вещественные доказательства — альбом)". К доказательствам антисоветской деятельно­сти сестер отнесли и молитву из дореволюци­онного помянника: "Помяни, Господи, усоп­ших рабов Твоих благочестивых императоров и императриц, благоверных царей и цариц, великих князей и княгинь..." Следствие про­должалось восемь месяцев, все это время обвиняемые находились в арестном помеще­нии Муромского районного отделения ГПУ. 16 декабря 1932 г. постановлением Особого совещания при Коллегии ОГПУ архиеписко­па Зиновия и его келейника иеромонаха Иону приговорили к заключению в концлагерь сро­ком на три года. Осуждены были и дивеев­ские изгнанницы, проживавшие в домах № 12 и 14 по Красноармейскому переулку. Трех сестер приговорили к высылке в Казахстан через ПП ОГПУ, кого-то освободили, кого-то выслали в административном порядке. Ино­киню Анну Баринову отправили на три года в концлагерь, но через полгода освободили по ходатайству о помиловании. Впоследствии ее келейница вспоминала обращенные к Анне слова матушки Александры: "Я бы не дожила до твоего возвращения, если бы знала, как ты там мучилась". Архиепископ Зиновий, также освобожденный досрочно, поселился в Ков­рове, келейно служил и тайно совершал мона­шеские постриги. В феврале 1938 г. он постриг инокиню Анну Баринову в мантию с именем Мария. Когда в 1940 г. закрыли Благовещен­ский собор, монахиня Мария ходила пешком в Арзамас к архиерею, но хлопоты успехом не увенчались. 4 февраля 1942 г. игуменья Александра скончалась, монахине Марии (Бариновой) в это время было 37 лет. По уставу новую игу­менью избирал весь монастырь, но в те вре­мена это было невозможно. Сестры Дивеев­ской общины в Муроме признали монахиню Марию старшей. Три дивеевские схимницы, Серафима, Анатолия и Александра, утвер­дили избрание новой игуменьи своими под­писями на тыльной стороны иконы "Умиле­ ние", хранившейся в келье покойной матушки Александры. Дивеевские сестры, проживав­шие в других местах, старшинства монахини Марии не признавали, полагая, что малым числом муромских насельниц вопрос игумен­ства решаться не может. В Муроме же мона­шеская обшина существовала под ее руковод­ством, как в прежние времена при матушке Александре. После того как усилиями мона­хини Марии был вновь открыт Благовещен­ский собор, в нем совершилась службы по Дивеевским уставам и преданиям. Монахини прислуживали в соборе, следили за уставом, пели и читали на клиросе, трудились алтарницами, ризничими, просфорницами, и все это делалось по благословению новой игу­меньи. Монахиня Мария молилась в алтаре, сидя в кресле и вставая во время пения Херу­вимской и Евхаристического канона. В 1945–1946 гг. в соборе служил будущий Патриарх, иеромонах Пимен (Извеков). Матушка Мария приняла его с любовью, учила вышивать золо­том и даже, как говорит предание, помогла вовремя покинуть город во избежание ареста. В 1948 г. отец Пимен приезжал тайно, чтобы совершить три пострига дивеевских послуш­ниц. Когда он стал Патриархом, дивеевские сестры шили ему облачения и митры; матушка Мария часто ездила в Москву и во всем чув­ствовала его поддержку и любовь. По вос­поминаниям ее келейницы, матушка Мария особо отмечала все памятные дни Святейшего и ежедневно исполняла за него особое пра­вило: 150 раз "Богородице Дево, радуйся". У нее была изумительная память, просыпаясь утром, она говорила: "У того-то сегодня день пострига, у того-то день кончины, у того-то — тезоименитства". При этом она сама молилась за них и подавала в алтарь записку с просфо­рой. Последняя такая записка была подана за день до ее кончины. Главным же послушани­ем монахини Марии (Бариновой) все эти годы было сохранить дивеевские святыни, и она хранила их более 50 лет...» (За Христа пострадавшие : Гонения на Русскую Православную Церковь … Кн. 10, т. 1. С. 414, 417–418).