Личный архив Л. И. Володиной. 2 л.

13 июня 1926 г. на диспуте «Религия и жизнь» Введенский А. И. в патетической своей 1,5 часовой речи, и особенно в конце ее, обличал Тихоновцев: и персонально и вообще Тихоновщину в злой-презлой контреволюции. Дойдя до биографии заместителя Тихона (Патриарха), Митрополита Петра Крутицкого, и Сергия Нижегородского; епископов: Иоасафа Ростовского, Михаила Киевского и еще каких-то других многих, Введенский, горячо жестикулируя, вскричал: «Мы документально знаем, что и Петр Крутицкий и его Ко те же продолжатели контреволюции Тихона, и вся вообще Тихоновщина сплошная контреволюция». Я это дословно записал. В рядах публики, где я сидел (21, 20 и 22), слышу гул и речи: «Суда над ними не было и Соввласть до сего дня официально не печатала, какие за указанными лицами преступления и обвинения, а тем более не печатала этого про всю Тихоновщину». Откуда же Введенский все это знает документально? Что же он хочет нам сказать, что он агент Г.П.У.?

И вот то, что не могла сказать сама публика Введенскому о своем впечатлении от его речи, то впечатление смело и открыто объяснить ему хотел я, и не от своего только разума, но и от многих других. Желая тем не власть сов. дискредитировать, а обличить Введенского в его в сем случае самохвальстве и даже лжи. Я, повторяю, не хотел сказать, что ГПУ действительно имеет дело любезное с Введенским, как митрополитом, определенно, это было бы много чести для Введенского, а только подчеркнуть его не всегда тактичную самоуверенность, которая создает для Сов. власти невыгодное мнение в народе при религиозных диспутах, где не должно быть политического привкуса. Но, когда я сказал: «Смотрите, Введенский весь диспут строит на контреволюции, но не на наших церковных опорах. Обличает и персонально, а главное огульно Тихоновцев всех в злостной систематической контреволюции? Да, смотрите, как еще уверенно обличает, что, сидя здесь, не знаешь: пред кем сидишь? Пред Митрополитом ли, или агентом ГПУ?». В это время вскакивает Введенский и с жаром кричит: «Это мне личное оскорбление». Сзади президиума обновленческие священники мне тоже кричат: «Дерзко, так обзывать Митрополита» … Шум … и председатель заявляет: «Ваши минуты кончены...». Я ушел на запятой в своей фразе, или на знак «??»; а продолжение моей фразы было бы кратко и таково: «Откуда Введенский до 13 июня с/г может знать документы о контреволюции митр. Петра и других, а тем более о всех Тихоновцах СССР. Это знает только ГПУ и напрасно Введенский поэтому хвалится знанием документов, создавая среди публики ложное о себе понятие».

Итак, прервав мою речь на запятой, или другом знаке до грамматической точки, можно широко возводить любое обвинение от низшего до самого высшего. Правдивые же выводы бывают только после точки в каждой речи. Мне этой точки не дали обновленцы намеренно или ненамеренно, я не знаю. Теперь кого же я оскорбил и обидел, и пред кем я преступник? Введенский закричал: «Мне личное оскорбление». Обновленцы вторили за моей спиной — то же самое. А как поняла сама публика? Следующий за мной оратор, заявив, что он коммунист и безбожник, в заключении своей речи сказал: «Священник Атаевский в порыве ревности, как и их св. Николай на I-м Всел. Соборе, нанес митрополиту Введенскому пощечину. Вот как они грызутся». И голос, следовательно, из публики таков, что, если и есть тут пощечина, то Введенскому только. Так поняла это публика, как я слышал и от других из нее при выходе с диспута. Но обида ли эта Введенскому? Он сказал обида, но я скажу — нет. Однажды в Саратове на диспуте Введенского одна коммунистка назвала февральским «котом» и мяукала ему в глаза. Введенский не обиделся на это и только довольно смеялся. Теперь, неужели сравнение с агентом из ГПУ позорнее для митрополита обновленческого, чем сравнение с котом? Я бы сказал Введенскому и тогда же на диспуте, что у СССР нет позорных учреждений и каждая гражданская власть, оберегая себя и нас от анархии, имела и обязана иметь свое ГПУ. Не может быть ГПУ только у Церкви, про которую мы верим, что ее спасает Дух Святой. Правда, мое сравнение для Введенского было практической только проверкой, или экзаменом, в его всюду и везде на словах выражаемой не только лояльности, но и искренней преданности к Соввласти, но на деле я увидел, что этот экзамен сдан им только с горькой обидой на то, с чем его личность мешают. По моему же убеждению: нужно уважать всякое гражданское государственное учреждение, ибо сказано и в писании про всякую власть, что она ведь и не без ума меч носит. Можно расходиться лишь в этом вопросе во взглядах: хорошо, или плохо там работают?!.. И только.